Любой ценой - Страница 258

258

– И ты… знаешь, – Грантвилль взмахнул рукой, – что всё это правда?

– Я знаю, что он мне не лгал и всё им сказанное было правдой, насколько он её знает. Разумеется, возможно, что он неправ. Даже наилучшие разведчики лажаются. Но рассказанное им мне было самой точной информацией, которой он располагал.

– Понимаю.

Грантвилль, напряжённо размышляя и вглядываясь в Хонор, раскачивался в кресле взад-вперёд.

– Ты обсуждала это с Хэмишем? – поинтересовался он.

– Нет, – Хонор отвела взгляд. – Я хотела. Однако, как я уже сказала, то, что он мой муж, ставит меня в своеобразное положение. Я… решила не вовлекать его.

– Ты решила его не вовлекать потому, что не желала, чтобы его хоть что-то запятнало, если бы та маленькая встреча обернулась против тебя так эффектно, как могла бы. Ты это имеешь в виду, так?

– Может быть. До некоторой степени. Однако и потому, что практически невозможно, чтобы наши отношения не отразились на любой нашей беседе или споре. Честно говоря, – Хонор снова посмотрела на Грантвилля, – я не хотела допустить возможности, чтобы он согласился со мной просто потому, что это говорила я.

– Но ты готова была допустить такую возможность со мной? – спросил Грантвилль с искрой возвратившегося веселья.

– Что касается тебя, то у меня нет выбора, – с очередной кривой улыбкой сказала Хонор. – Надо было или говорить с тобой, или идти к Елизавете. И, честно говоря, я совершенно не уверена в том, как бы отреагировала она.

– Плохо, – голос Грантвилля был жесток. – Не думаю, что раньше я видел её в такой ярости. Были ли это хевы или кто-то ещё, желавший, чтобы мы подумали на них, она жаждет крови. И больше того, Хонор, даже если каждое сказанное Каша слово было правдой – насколько он её знает, как ты сама отметила – я с ней согласен.

– Даже если Хевен не имел никакого отношения ни к одному из этих убийств и покушений? – негромко спросила она.

– Если бы я мог быть уверен в том, что они непричастны, то моё отношение могло бы быть иным. Но я не могу. Что я могу знать наверняка, так это то, что один человек, который должен знать, утверждает, что хевы непричастны. Однако, осознаёт он это или нет, он неизбежно должен верить в лучшее насчёт своего правительства. Я принимаю, что он не располагает никакими свидетельствами того, что это была хевенитская операция. Но, если я правильно помню говорившееся в отчетах о событиях на Эревоне и Факеле, у его руководства могли иметься серьёзные основания не привлекать его к этой операции, учитывая, кто мог оказаться среди жертв. Я неправ?

– Нет, – признала Хонор.

– Так как я должен поступить, Хонор? Идёт война и мы уже объявили о возобновлении боевых действий. На основании нашей ноты хевы вероятно уже их возобновили, а то, что Каша не имел никакого отношения к покушению на Берри и Руфь не доказывает, что никто из хевенитов этого не делал.

Он медленно помотал головой, лицо Грантвилля было печально.

– Я бы хотел, чтобы ты была права. Я жажду, чтобы ты была права. Но я не могу делать решения, определять политику Звёздного Королевства, основываясь на том, чему бы я хотел верить. Я думаю, что военные знакомы с необходимостью разрабатывать планы, исходя из возможности развития событий в наихудшем направлении. Я нахожусь в точно таком же положении. Я не могу отказаться от всей нашей стратегии только на основе того, что по мнению Зилвицкого и Каша верно. Если бы у них был хотя бы намек на надёжное доказательство, было бы по-другому. Но доказательств у них нет, так что вот.

Хонор ощутила его честность… и невозможность изменить решение.

– Мне жаль это слышать, – сказала она. – Я думаю, что они правы, по крайней мере в отношении того, отражает ли или нет случившееся официальную политику администрации Причарт.

– Понимаю, – произнёс Грантвилль и посмотрел ей в глаза. – И, поскольку я знаю, что ты искренне так считаешь, я обязан задать тебе один вопрос. Адмирал Александер-Харрингтон, вы всё ещё готовы выполнять отданные вам приказания?

Хонор отвела взгляд, стоя на грани непредставимого. Если бы она сказала «нет», если бы она отказалась проводить операцию и в знак протеста ушла в отставку, это практически наверняка привлекло бы к вопросу широчайшее внимание. Последствия для неё лично, а также для её мужа и жены были бы серьёзны… по крайней мере в ближайшей перспективе. Её отношения с Елизаветой запросто могли бы быть решительно и навсегда испорчены. Её карьера, по крайней мере на мантикорской службе, наверное была бы закончена. Всё это было бы приемлемой ценой – на самом деле, очень малой – если бы позволило закончить войну.

Но этого бы не произошло. Грантвилль ткнул пальцем в самую непреодолимую слабость: недостаток доказательств. Всё, чем она располагала, было словами двух человек. В лучшем случае, всё, что она скажет о том, что они ей рассказали, будет просто словами и, вне её непосредственного окружения, она попросту не могла ожидать, чтобы кто-нибудь понял – или поверил – почему она знала, что они сказал ей правду.

Так что война продолжалась бы вне зависимости от её действий, а её собственный поступок устранил бы Хонор от любой возможности оказать влияние на её ход и результат. Это было бы нарушением её обязательств перед мужчинами и женщинами Восьмого Флота, перед Звёздным Королевством. Войны не всегда ведутся по справедливым причинам, однако так или иначе ведутся, и последствия для участвующих в войне людей и их звёздных наций в любом случае были одними и теми же. И ещё она была офицером королевы. Она дала присягу стоять между Звёздным Королевством и его врагами, по какой бы причине они ни были врагами. Если любимое ею Звёздное Королевство возвращается в битву, в которой падут столь многие, давшие ту же самую присягу, она просто не может оставить их и уйти в сторону. Нет, у неё нет другого выбора, кроме как остаться с ними и вместе встретить эту бурю.

258