Любой ценой - Страница 92

Трио её телохранителей выстроилось вокруг неё даже здесь, пока она шла по усыпанной гравием дорожке. При её приближении двери отворились, а сердце её трепыхнулось, когда из них вышел Хэмиш Александер. Урчание Нимица, полное любви, громыхнуло ей в ухо, когда она ощутила блистающую вспышку его радости. Затем за Хэмишем в двери плавно и тихо выплыло антигравитационное кресло.

Саманта лежала, свернувшись, на груди Эмили вытянутым, изогнутым вопросительным знаком; подбородок её покоился у Эмили на правом плече. Урчание Нимица внезапно усилилось. Хонор рассмеялась, хотя не могла винить кота за такую реакцию. Не тогда, когда её ощущение возвращения домой также усилилось.

– Добро пожаловать домой, – мягко сказала Эмили, как будто прочитав её мысли, когда Хонор поднялась по ступенькам.

– Поверить не могу насколько я хорошо чувствую себя здесь, – ответила Хонор и глаза её в удивлении расширились, когда Хэмиш ее обнял. Она на мгновение замерла, взглянув через его плечо на Эмили. В изумлении, не в сопротивлении. Они всегда были очень осторожны и никогда не обнимались на виду у её телохранителей или прислуги Белой Гавани. На самом деле на виду у кого бы то ни было. И тем более, по негласной договоренности, на виду у Эмили.

Но когда Хонор, взглянув на Эмили, ощутила её эмоции, то поняла, что им не стоило волноваться. Оттенок горечи в её эмоциях всё ещё оставался, нотка исполненного печалью сожаления о всём, что было потеряно. Но было и чувство интенсивной… удовлетворённости. Приветствия и счастья, звучавших эхом эмоций Хэмиша в добавок к собственной радости Эмили.

Паралич Хонор прошёл. Глаза ее увлажнились, она позволила себе опуститься щекой на широкое плечо Хэмиша, обняв его левой рукой в то же время протянув правую Эмили.

– Ты и должна чувствовать себя здесь хорошо, – нежно сказала Эмили. – Это твой дом.

* * *

Хонор переводила сузившиеся глаза с Хэмиша на Эмили и обратно, пока они провожали её в дом. Теперь, когда первоначальный всплеск эмоций возвращения домой пошёл на убыль, она поняла, что под покровом их эмоций кроется что-то ещё.

Нимиц тоже чувствовал это. Он с легкостью спрыгнул с плеча Хонор в кресло к Эмили, присоединившись к Саманте, но теперь поглядывал вверх, на своего человека, и она ощущала его любопытство.

«Они что-то затевают, – подумала Хонор. – У них для меня заготовлен какой-то сюрприз».

Она хотела было что-то сказать, но остановилась. Что бы ни было у них на уме, они явно ожидали этого с нетерпением, и она не собиралась как-либо портить им сюрприз. Сюрприз грянул, когда они зашли в портик Эмили и обнаружили обоих родителей Хонор.

– Мама? Папа? – Хонор, увидев их, как вкопанная остановилась на пороге. – Что вы здесь делаете?

– Всегда так дипломатична, – траурным тоном, качая головой, заявила Алисон Харрингтон. – Никакой лести. Энергичная, деловая и прямолинейная. Вечно заставляет тебя почувствовать себя таким долгожданным гостем, правда Альфред?

– Думаю кого-то здесь следует отшлёпать, – невозмутимо ответил её муж. – Но не нашу дочь.

– О-о-о-о-о-о! Обещаешь? – загорелась Алисон, демонически улыбаясь.

– Мама! – со смехом запротестовала Хонор.

– Что? – невинно переспросила Алисон.

– Дочерняя почтительность не позволяет мне ответить на этот вопрос таким образом, как он того заслуживает, – с чувством заметила Хонор. – Так что, если не возражаете, давайте вернемся к моему первоначальному вопросу. Что вы здесь делаете? Не то, что бы я не была рада видеть вас обоих, конечно же. Но одновременное нахождение всего семейства Харрингтон в Белой Гавани не совсем подходит под определение «не привлекать внимания», не так ли?

Говоря это, она взглянула на Хэмиша и Эмили, но ни один из них не выглядел особо обеспокоенным. Скорее они выглядели необычайно довольными.

– Так ты и правда была удивлена, – с огромным удовлетворением сказала Эмили, подтверждая подозрения Хонор. – Замечательно! Ты не представляешь насколько сложно удивить эмпата!

– Я поняла, что вы что-то готовите, – ответила ей Хонор, – но мне в голову прийти не могло, что мама с папой будут здесь. Что, если ни у кого нет особых возражений, – подчеркнула она, – возвращает нас к первоначальному вопросу. Вновь.

Она обвела всех четверых – и, заодно, двух забавлявшихся древесных котов, – требовательным взглядом, а Эмили рассмеялась. Рассмеялась, как поняла Хонор, с мощным всплеском радости. Которая включала в себя и удовольствие от новой встречи с Хонор, и примесь чего-то ещё – чего-то не менее мощного и даже более глубокого.

– Никто не сможет возразить против их присутствия, – сказала Эмили. – В конце концов, тебя я на ужин пригласила публично – думаю, с моей стороны было достаточно умно выбрать для приглашения момент, когда ты должна была быть в офисе Тома Капарелли, и позвонить через коммутатор. И, приглашая друга на ужин, вполне резонно с моей стороны пригласить также и её родителей. Особенно, – её голос смягчился, – когда один из этих родителей является моим новым врачом.

– Врачом? – повторила Хонор.

– Да, – улыбнулась Эмили с примечательным спокойствием. Которое почему-то казалось более… цельным в каком-то не поддающемся определению отношении. – У нас с твоей матерью, когда она пришла сказать мне, что ей понадобятся записи наших с Хэмишем голосов для Бриарвуда, состоялась очень интересная дискуссия. То, что ты сделала, очень меня тронуло. Но то, что сказала твоя мать, в некотором смысле тронуло меня ещё сильнее. Мы с Хэмишем записались на прием там же на следующую неделю.