Любой ценой - Страница 8

– Прекрасно, – сказала она всем, – Что выбираем?

– Феникс! – немедленно отозвалась шестилетняя Вера, – Феникс!

– Йееее!!! То есть, я хочу сказать, да, пожалуйста! – вторила ей семилетняя Александра Мэйхью.

– Но вы уже слышали эту историю, – заметила Хонор. – И некоторые из вас, – она посмотрела на свою тёзку, – чаще других.

Двенадцатилетняя Хонор улыбнулась. Она действительно была необыкновенно красивым ребенком и, напомнила себе Хонор, возможно, уже было несправедливо считать её «ребенком».

– Я не возражаю, тётя Хонор, – ответила та. – Вы знаете, что рано приохотили меня к этой истории. Кроме того, Лоуренс и Арабелла её ещё не слышали.

Она кивнула в сторону своих самых младших брата и сестры. В свои четыре и три года соответственно те перешли в секцию «больших детей» общей детской сравнительно недавно.

– Я тоже хотел бы услышать это снова, тётя Хонор. Пожалуйста. – тихо попросил Бернард Рауль. Он был серьёзным маленьким мальчиком, что неудивительно для прямого наследника Протектора всей планеты Грейсон, но его улыбка, когда она появлялась, могла растопить любое сердце. Сейчас Хонор видела только отблеск этой улыбки, поскольку смотрела на него сверху.

– Что ж, голосование выглядит весьма единодушным, – произнесла она через мгновение. – Миссис Смит?

– Полагаю, что они вели себя достаточно хорошо. По крайней мере, на этот раз, – сказала Джина, обводя предвещающим грозу взглядом своих подопечных, большинство которых хихикало.

– Ну, в таком случае, – сказала Хонор и прошла к старомодному книжному шкафу, стоящему между двух кресел около окна в восточной стене детской. Нимиц сместился, балансируя на её плече, когда она немного наклонилась вперёд, проведя пальцем по корешкам старинных книг, разыскивая нужную, и взяла ту с полки. Книга была по меньшей мере вдвое старше Хонор. Это был её подарок детям Мэйхью, в то время как такой же экземпляр этой книги на полке Хонор был подарен ей дядей Жаком, когда она была ещё ребенком. Разумеется, сама история была ещё старше. У Хонор также было две электронные копии этой книги – включая одну с оригинальными иллюстрациями Рейзор, – однако в существовании этой книги в печатном виде было что-то особенно правильное, и она продолжала периодически печататься небольшими специализированными издательствами, угождавшими людям вроде дядюшки Жака и его приятелей из Общества любителей старины.

Она подошла к креслу, такому же старомодному и архаичному, как и книга в её руках и Нимиц легко спрыгнул с её плеча на обтянутую материей спинку кресла. Кот, устраиваясь поудобнее, запустил когти в обивку, пока Хонор обосновывалась в кресле, которое стояло в детской Мэйхью – переобтягиваемое новой тканью и, даже, при необходимости, реставрируемое – в течение почти семисот земных лет.

Внимательные детские глаза наблюдали, как она регулирует кресло, устанавливая правильный угол наклона. И она, и кот наслаждались струящимися от них яркими, чистыми эмоциями. «Неудивительно, что древесные коты всегда любили детей», – подумала Хонор. В них было что-то такое… удивительно цельное. Их радушие было радушием от всего сердца и они любили, также как и доверяли, без ограничений или предела. Это всегда было даром, достойным того, чтобы его высоко ценить.

Особенно сейчас.

Она пронаблюдала за исчезновением всей орды телохранителей. Полковник Лафолле, в качестве старшего из присутствующих охранников, с едва заметной улыбкой также наблюдал за тем, как тяжело вооружённые, смертоносные телохранители более или менее на цыпочках выскальзывали из детской. Он проследил за тем, как няньки последовали за телохранителями, затем вежливо придержал дверь, пропуская Джину, и слегка прикрыл её перед тем, как, кинув последний взгляд вокруг, кивнул Хонор и сам выскользнул за порог. Хонор знала, что когда она выйдет, он будет ожидать её снаружи, как бы долго она ни оставалась в комнате. Это была его работа, даже здесь, во дворце Протектора, как бы ни казалось маловероятным, что здесь таятся некие отчаянные убийцы.

Дверь за ним закрылась и Хонор посмотрела на аудиторию, собравшуюся в большой, внезапно ставшей намного более спокойной и тихой комнате.

– Лоуренс, Арабелла, – обратилась она к младшим Мэйхью, – вы раньше никогда не слышали эту историю, но я думаю, что вы достаточно взрослые, чтобы получить от нее удовольствие. Это особая книга. Она написана очень, очень давно, еще до того, как кто-либо покинул Старую Землю.

Глаза Лоуренса слегка расширились. Он был не по годам развитым ребенком и любил рассказы об истории древней колыбели человечества.

– Она называется «Дэвид и Феникс», – продолжала Хонор, – и всегда была одной из моих самых любимых историй. И моя мама, когда была девочкой, также любила её. Вы должны слушать её внимательно. Она написана на стандартном английском, но некоторые из слов с тех пор изменились. Если вы услышите слово, которое не поймете, остановите меня и спросите, что оно означает. Хорошо?

Оба малыша торжественно кивнули и Хонор кивнула им в ответ. Затем она раскрыла книгу.

Запах старинных типографской краски и бумаги, столь неуместный в современном мире, поднимался от страниц подобно некому таинственному фимиаму. Она глубоко вдохнула, втягивая его ноздрями. Этот запах будил в ней бесценные воспоминания о дождливых днях и холодных вечерах на Сфинксе, об ощущениях полных защищенности и покоя, являвшихся привилегией детства.

– «Эдуард Ормондройд, Дэвид и Феникс, – прочла она. – Глава первая, В Которой Дэвид Совершает Восхождение На Гору И Слышит Сверху Таинственный Голос».